Главный противник - Страница 6

Идти оказалось чуть дальше, чем я рассчитывал, несколько раз приходилось обходить скопления рабочих, возводящих недостроенные ангары и какое-то длинное прямоугольное строение, похожее на полевую ремонтную мастерскую. Проходя мимо блока офицерских коттеджей, у одного из них я заметил ярко-жёлтый «хаммер». В памяти мелькнуло что-то знакомое, как будто приходилось слышать совсем недавно про эту машину и её владельца, а вернее, владелицу. Всё разъяснилось уже после того, как я вышел на аллею, ведущую к госпиталю. Сзади послышались сварливые женские крики и я узнал голос: Кенди Восс, звезда экрана и певица, совершала турне по базам Альянса и, видимо, добралась и сюда. Но времени любоваться на заезжую знаменитость уже не было, поэтому я с сожалением вошёл в здание госпиталя и уже через пару минут сидел у кровати, на которой с трудом помещался Роджер, весь обмотанный бинтами, с выглядывавшим из-за повязки единственным целым голубым глазом. Подумать только: простреленное лёгкое, пуля возле сердца, а также сломанная челюсть и выбитый левый глаз. Роджера вовремя успели эвакуировать сюда. Его напарнику – мастер-сержанту Перкинсу, по прозвищу Лягушонок, повезло меньше: русский, который покалечил Роджера, сумел переиграть лучшего во всём корпусе мастера ножевого боя и просто сломал Лягушонку шею. Клиз был в сознании и уже мог шёпотом говорить. Хотя кроме крепчайших ругательств я от него ничего пока не услышал. Наконец, спустя пару минут, чуть успокоившись, он сжал мою руку здоровой левой «клешнёй», и я смог начать расспросы:

– Здорово тебе досталось, брат. Выглядишь, как та мумия в комиксах, только очень упитанная и говорливая.

– Херня… – Роджер выплёвывал каждое слово и голос его дребезжал как плохо смазанная телега, но всё было вполне понятно. – Так это тебя прислали доделывать нашу с Лягушонком работу, да, Фрости?

– Как видишь, старый плут, ты опять откосил от работы. – Сохранять шутливый тон, глядя на изувеченное тело друга, было непросто. – Расскажи, как он тебя подловил?

Роджер замолчал на долгих пять минут, и когда я уже заворочался на неудобном стуле и осмотрел все углы палаты, куда поместили друга, он наконец заговорил, и услышанное с каждым словом мне всё больше и больше не нравилось.

– Зак, мы с тобой бывали в разных местах, ты знаешь, брали и вонючих духов в Афганистане, гоняли «песчаных ниггеров» в долбанном Ираке, но тут я даже не знаю, с кем тебе предстоит иметь дело.

– Не понимаю тебя. Ты определил, кто это: русские коллеги, может быть, дилетанты, которые прячутся по лесам?

Роджер глубоко вздохнул и со свистом выпустил воздух, так, что показалось, будто свистит спущенный скат. Мой наставник был в тупике, а это уже ой как странно! Кодьяк знал повадки колумбийских наркоторговцев, боснийских и югославских вояк, с русскими он тоже успел повоевать еще раньше, поэтому опыта и сноровки ему было не занимать. Но чтобы Роджер оказался в таком смятении, это плохой знак.

– Те, что напали на конвой, без всяких сомнений дилетанты: трофейное оружие, никакой выучки. Они быстро дрогнули и в какой-то момент готовы были отступить. Конвой вёл Джордж Сенье, он сейчас работает на «Блэкстоун». Ты его должен помнить, он был в Сомали, служил в «Дельте».

– Помню. – В памяти всплыл образ мрачного крепыша с необычайно светлой кожей и пронзительными чёрными глазами. – Майор Сенье, вы работали вместе в Иране…

– Точно. – Роджер захрипел, голос стал ниже, и слова зазвучали менее отчётливо. – Так вот, его парни прижали русских. Он успел вызвать вертушки и оперативную группу с базы. И вдруг сначала этот гранатомётчик, а потом напалмовая жаровня на подъёме у места стычки! Говорю тебе, парень: Сенье провели как мальчишку, обычная спасательная операция обернулась войсковой операцией.

– Почему не удалось взять пленных? В отчётах говорится, что нашли только трупы и ещё непонятно как появившегося наёмника… Какого-то итальянца из наёмников, так?

– Не знаю… Нас выбросили уже позже, когда вроде как удалось прижать возле болот этого гранатомётчика и его приятелей в секторе «Матильда». Лягушонок сел у пригорка, я залез на сосну – русским некуда было деваться, путь к болоту там был только один. Перкинс выманил русских на себя, но…

Натужный кашель сотряс всё тело моего наставника, а с ним и высокий ложемент больничной койки. Монитор сердито пискнул и смолк. Прибежавший медбрат, сердито бурча, возился ещё минут пять, за которые я пытался составить целостную картину боя, но ничего не вышло. Слишком уж много белых пятен пока. Наконец Кодьяк продолжил рассказ:

– Зак, я готов ставить свой месячный оклад против дырявого мокасина, что русский был всего один. Этот хитрый ублюдок водил за нос не только нас, но и Бада Лахмана, а ты знаешь, какой это следопыт.

– Значит, вы ждали группу, а в силки пришёл только один?

– Точно. Потом плохо помню: он ловко выворачивался из захвата… Распадался как слизь под руками. А потом будто… чёрт, парень! Потом я будто дрался с настоящим медведем. Лягушонок даже сначала принял этого русского за настоящего шатуна. Сейчас из-за войны их тут много развелось. Если бы не пули, я бы поверил, что встретил Сасквотча, о котором мне рассказывал отец в детстве. Он видел его раз или два, однажды даже, обознавшись, принял за человека и окликнул. До сих пор, вспоминая этот случай, папа тянется к дробовику: взгляд Сасквотча тяжкий… словно он на расстоянии выстуживает тебе мозг. Папаша пытался в него стрелять, старался выследить, однако проклятый лесной дьявол завёл его в горы, и отец, поморозившись, едва живой, вернулся только через десять дней. До прошлой недели я думал, что старый пердун врёт и ищет повод выпить задарма – туристы, городские журналюги его спецом подпаивали, заставляя болтать. Сейчас я уже не уверен, может, лесной дух и взаправду есть…