Главный противник - Страница 50


К оглавлению

50

Вдруг пламя резко заколебалось, хотя никакого ветра я не почувствовал, сухой холодный воздух стоял в комнате недвижимо. Привычно потянул автомат к себе, одновременно начав привставать, я двинулся влево, чтобы погасить костёр и выйти из землянки через узкий запасной лаз, прорытый в тот день, когда мы решили сделать деревню своей основной базой. Однако мгновением позже кусок брезента у притолоки основного входа в землянку приподнялся, и в комнату скользнула тень. Рефлекс не подвёл, и в следующее мгновение мой палец уже выжал спусковой крючок. Кто бы не вошёл в неурочный час, тяжёлые семимиллиметровые пули моего «калаша» пригвоздят его к стене. К слову сказать, выбор был невелик, и никаких модных игрушек нам в рейд взять не удалось, поэтому все вооружились привычными вариациями комплекса «Лён». В моём случае это обычный АКМ, только благодаря боковому приливу типа «ласточкин хвост» и четырёхщелевому узкому пламегасителю штука почти равна по точности и удобству слабенькому АК-74 под нелюбимый «пятый» калибр. Лично не пользую, и большинством из старой гвардии «пятёрка» особо не жалуется. Однако безотказная машинка на этот раз осеклась, и боёк звонко щёлкнул в ставшей почти осязаемой тишине. Тень безнаказанно метнулась к костру, и я невольно опустил оружие. Прямо напротив стояла маленькая девушка в длинной, до пят, кожаной рубахе, расшитой разноцветным бисером. Тонкую смуглую шею незнакомки отягощало ожерелье из кованых тускло-жёлтых медальонов. Лицо её скрывал толстый кожаный капюшон, тоже покрытый наборной бисерной вышивкой, а на грудь и до колен спускалась длинная, в мою руку толщиной, чёрная, словно смоль, коса. Бирюзовые ленты, искусно вплетённые между прядей, были похожи на узор, проступающий у некоторых видов очень ядовитых горных змей. Бубенчики из тёмной бронзы тихо позванивали при каждом движении. Незнакомка низко поклонилась мне, отчего бубенцы выдали тревожную мелодию, затем, плавно отдёрнув рукава рубахи, обнажила изящные смуглые кисти рук с тонкими пальцами, острые ногти были окрашены в тёмно-красный цвет. Девушка откинула тяжёлый капюшон назад, и я невольно задержал дыхание. В неожиданно вспыхнувшем ярче свете костра лицо незнакомки осветилось золотистым светом, резко очерчивая чуть вытянутый овал лица. Высокие скулы, аккуратный прямой нос и раскосые чёрные глаза в обрамлении удивительно пушистых и густых ресниц, гладко зачесанные на прямой пробор волосы были иссиня-черными, но я различил и серебряные нити седины, которые как раз подчеркивали крайнюю молодость незнакомки. Оглядевшись, девушка присела напротив меня, поджав под себя ноги, обутые в изящные унты, покрытые бисерной вышивкой, и произнесла:

– Здравствуй, Андрей. Не бойся меня, ни тебе, ни твоим людям не будет плохо. Я живу здесь неподалёку… Вернее, раньше в пещере под медвежьим холмом был мой дом. Онгоны разрушили его, сейчас там полно воды, а дом утонул.

Всё это было сказано звонким приятным голосом, с лёгким, едва уловимым и непонятным акцентом. Оставив в покое автомат, я кивнул, налил из котелка горячей воды и протянул гостье. Благосклонно наклонив голову, девушка приняла воду и, отпив небольшой глоток, выдохнула с разочарованием:

– Сладкая вода, нора в земле и постоянная тревога в мыслях. Онгоны, даже самые хитрые из них, всё равно вас не учуют. Они отгородились высокими стенами, поставили всюду мёртвые стеклянные глаза и уши. Чтобы видеть вас, нужно выйти в тайгу, а они боятся выходить, боятся слушать песню леса.

Запустив руку в складки рубахи, девушка извлекла оттуда объёмистый кожаный кисет, расшитый красным и бирюзовым бисером, вынула костяную курительную трубку, покрытую причудливой резьбой. Затем гостья бестрепетно протянула тонкую руку к костру и, вынув оттуда красный уголёк, поднесла его к чубуку. Я хотел было сказать, что курево нам ни к чему, поскольку на запах могут прийти американцы, но девушка только печально улыбнулась, показав мелкие, удивительно белые зубы меж красивых полных губ:

– Онгоны не услышат этот запах, Андрей. Сиди спокойно, отдыхай и грейся, впереди много дорог и длинная жизнь.

Переборов внезапную немоту, я разлепил пересохшие губы и задал совершенно глупый вопрос, хотя, услышав свой сиплый шёпот, устыдился его:

– К-к-кто ты? Как прошла сигналки и посты?..

Не спеша бросив потухший уголёк в костёр, девушка кивнула в такт каким-то своим мыслям, отчего бубенчики в её косе снова издали печальную нежную трель.

– Я из народа вогулов, живу тут очень давно. Эта земля приютила семью моего отца ещё до того, как белобородые поедатели молока отстроили эту деревню. Имя мне дал отец, когда однажды зимой он пошёл на медведя и не убил его. Рогатина сломалась, рассерженный медведь бросил отца в сугроб и разорвал пополам его верного пса. Отец выхватил нож, но медведь одним ударом сильной лапы выбил нож из его рук. Отец стал просить богов пощадить жизнь его семьи, и медведь остановился…

Девушка глубоко затянулась, и две белые струйки густого ароматного дыма поползли по землянке, оставляя в воздухе непонятные узоры. Табак имел странный запах, пахло свежескошенной травой и спелой земляникой. Пыхнув трубкой ещё раз, девушка продолжила рассказ:

– Прижав отца к сосне, медведь сказал ему так, что тот понял всё до последнего слова, как если бы Хозяин был человеком. Медведь сказал: «Приведи к восходу новой луны свою жену, пусть она попросит за тебя, чтобы пропало зло, что теперь между нами». Не смея отказаться, отец вернулся домой и выполнил всё так, как сказал медведь. Но Хозяин не убил жену охотника, а через положенное время родилась я. С тех пор мы не охотимся на медведей, и добыча была всегда изобильна, лес полон дичи, а реки – рыбы. Отец назвал меня Кайти, что значит «подарок», но люди потом звали разными именами. Зови меня так, как звал отец.

50